Неожиданно мы снова перед вопросом*: ведет ли "где-то" свое существование гр.Безухов, гениальный создатель образа Л.Н. Толстого? Параллельная реальность, разом осуществленные "налево пойдешь...", "направо пойдешь...", "прямо пойдешь..." - что это, фикция? Всевышний блефует? ("Quos ego!" "Ужо вам будет!") Условное наклонение существует только в грамматике - как выражение наших надежд? (А в форме ответа на проклятые вопросы, коих - ответов - в грамматике тоже заключено превеликое множество.) В жизни воля обусловлена проложенным заранее маршрутом - свободою же только претворяется? Как и будущее притворяется безграничным космосом ходов? (Притворство лабиринта, у которого всего лишь одно входное и одно выходное отверстие.) Скажем со всей определенностью: мы - рабы. И да будет нам утешением наше мужество. В граните будущего пробит один-единственный ход. И так же прошлому мы не должны пенять: "Ах, если б..." Нос Клеопатры не мог быть ни длинней, ни короче. Плач по неосуществленным возможностям - не что иное, как искушение многобожием, и уж если на то пошло, античный рок свидетельствует изначальное обручение эллинов с грядущим христианством - и далее...(именно так, я вовсе не в плену, мол, у языческой безысходности). Повторы, раздробленность, замкнутость в себя осколков (явлений) суть свойства нашего зрения и только. Ибо лежащее в основе всего сущего НИЧЕГО вне числа, вне цикла, вне дроби. Инопланетяне? Откуда им взяться, когда Земля - это Израиль среди других небесных тел? И она наступает на космос, подобно тому, как это делает Израиль - на Земле. Святая аксиома: уникальность Земли, уникальность Израиля, уникальность Торы, уникальность Синая.
Уникальность личности в мире.
-----------------------------------------
*Не "перед нами вопрос"; здесь важно, кто перед кем.
Леонид Гиршович. Суббота навсегда. "Чистый лист" "Ретро" Санкт-Петербург 2001, стр.472-473
До приезда в Южный Город я очень любил охоту и рыбалку
Дело было в конце 70х. Работал я на заводе, за Полярным кругом, в благодатном Северном Городе. В четверг после обеда под любым благовидным предлогом, я срывался с любимого производства и мчался на лодочную станцию - Валёк. Там у меня и моего напарника - Славы Быстрова, был гараж, где хранились наши «кони» - 2 снегохода «Буран». Здесь меня уже поджидал Славик. Продукты и топливо мы готовили загодя. Так что мне оставалось только переодеться, благо вся амуниция хранилась здесь же в гараже, и в перёд.
Пару слов о местной специфике. 8 марта аборигены отмечают праздник Хейро - встречу солнца. До этого - полярная ночь, т.е. света белого не видно с конца октября. Средняя температура февраля -40С. Лёд с озёр сходит на День Рыбака, в середине июля.
Охотничья избушка наша располагалась за 250 километров от города. В горах плато Путоран. Добирались сутки в один конец, с ночёвкой на «аэродроме подскока» - избушке, где жил Бич, и где мы хранили часть топлива. Бич, имени которого ни кто не знал, игнорировал строительство Коммунизма и жил в своё удовольствие на подножном корме и подаяния путников. Обычно мы выпивали с ним бутылку спирта, заправляли «коней», спали часов 5-6 и в дорогу. Добравшись до Базы, проверяли рыбацкие сети под двухметровым льдом и капканы на песца. По 100 штук каждый проверял. В воскресенье - домой.
Так мы развлекались каждые две недели.
Мой начальник - Валера Шаповалов, не разделял моего увлечения. Потому что каждые 2 недели я просил у него отгул на понедельник, а то, что меня не будет в пятницу, подразумевалось само собой. Валере приходилось своей впалой грудью, закрывать мои фактические прогулы. Кроме того, что человек он был добрый и порядочный, никакого понятия о тундре, мой начальник не имел. Его понятия ограничивались видами из окна вагона электрички 'Город - аэропорт Алыкель'. Все мои рассказы о романтике Заполярья, ничего, кроме ужаса, у него не вызывали, а мне так хотелось хоть как-то отблагодарить его. Но рыбу он не ел, шкурки пушных зверей его не интересовали, а о взятках мы в те времена и понятия не имели. Но шальная мысль не покидала мою голову. И такой случай подвернулся….
31 марта. Четверг. У Валеры день рождения.
11ч. 30 мин.
Обед, подарок, тост, 100 грамм, тост, 100 грамм, тост …..
Закончился обед, водка и моё терпение. Демонстративно я положил, как обычно, на стол руководителя заявление на отгул. Руководитель, как обычно, демонстративно выбросил его в корзину, и царственно кивнув головой - дал добро на уничтожение фауны в ближайшие 4 дня.
В порыве благодарной страсти я произнёс речь о том, что жизнь проходит, а некоторые так никогда и не видели северного сияния, из-за постоянного смога стоящего над Промышленным Северным Городом. Не видели два малиновых солнца, восходящих над заснеженными горами, в народе называемых - эффектом гало. И хотя и родились эти слабак, в Заполярье, им нечего будет рассказать об этом удивительном крае сильных людей, когда они покинут эти богом забытые края.
Руководство тряхнуло головушкой. Лысеющей - от производственных мыслей и буйной - от выпитого. Вышло из-за стола. Обняло и смачно поцеловало меня в губы. И изрекло: « Веди меня. Мой верный Дерсу Узала. Только заедем ко мне, я надену унты и меховые рукавички».
Встреча с Валеркиной женой - Светкой не входила в мои планы. Я был внесён в её чёрные списки, так как все запои мужа списывались на отсутствие моей совести.
Напрасно я убеждал именинника, что в нашем гараже можно обуть и одеть вымирающее племя нганасан со всего Таймыра. Грозился даже подарить ему сакуй - эвенкийскую одежду из оленьего меха. Ответив, что видел он мой сакуй на рифмующемся месте, руководитель, как я не упирался, используя своё служебное положение, затащил таки меня в расположение противника…..
В душе я думал, что сдам Буйного Начальника жене и получу от неё порцию пилюль. Выпьем ещё бутылку, Валера мирно заснёт на диване в ожидании гостей, а я покрытый матом и зимним загаром, опоздаю в гараж, и Славик, ожидающий меня, завершит моё моральное уничтожение. Но, всё было не так плохо, как я предполагал, всё было гораздо хуже.
Первым делом Валера обрушил антресоль с доисторическим скарбом в коридоре, разбив при этом трюмо, телефон, настенное бра и прочую мелкую утварь. Его энергией можно было запросто запитать заводскую рудно-термическую печь. К сожалению, энергия на винных парах, была направлена на разрушение семейного гнезда. Ураган пытался среди этой разрухи отыскать собачьи унты, доставшиеся по наследству от отца. И когда Валера, со счастливой улыбкой, потрясая, побитым молью унтом, поведал супруге благую весть ………………………………………………………………………….
Мы ушли быстрым, скользящим шагом, под завывание начинающейся пурги. Валера всё ещё прижимал к себе трижды проклятые унты и реквизированную с праздничного стола бутылку. Отметавший икру Славик, встретил меня анафемой и воплями, по сравнению с которыми, Светкина прощальная ария показалась мне трелями соловья. Узнав, что пижон в драповом пальто - мой друг и главное - мой Руководитель, Слава расплылся в подобострастной улыбке, ласково посмотрел на бутылку, зажатую в начальственной руке и быстренько начал шинковать закуску. Валера повернулся к печи - буржуйке, стоящей в углу гаража, и торжественно ей поведал - что едет с нами и начал решительно натягивать унты поверх модельных ботиночек. В этот миг Наполеон при Ватерлоо, напоминал жалкую тень от тени Валерика.
Без лишней суеты мы сборы закончили часов в 8 вечера. Экипированный в усиленном полярном варианте, Валера лежал мёртвым грузом в кибитке, закреплённой на санях. Там стояла самодельная печь - «капельница», внучка корейских обогревателей. В кибитке мы перевозили продукты, и было тепло, пока печь горела, там же и мы грелись - на привалах. А если ураган заставал нас в пути, то и жили в ней, периодически выбираясь через верхний люк, разгребали снег, чтобы нас не засыпало совсем. Пережидали, пока видимость не улучшится. К другим нартам крепили 100 литровую бочку с бензином, туда же грузили разные нужные железяки.
Путь наш пролегал по сети извилистых рек и озёр. Наст и более-менее ровная дорога по льду несколько сокращали путь. Реальную опасность представляли наледи на реках. На мелких перекатах 50-градусном морозе лёд промерзал до дна, на. Вода выходила сверху на лёд и снова замерзала. Попав в такую слойку, «Буран» в руках дилетанта моментально превращался в глыбу льда весом в тонну и памятник беспечности. Между резиновой гусеницей и катками набивалась ледяная каша, и как только вы вырывали нешего боевого коня из плена, всё это замерзало. После чего с помощью отвёрточки и молоточка мы в течение 5-6 часов постигали азы монументального искусства, отсекая всё лишнее. От скульпторов нас отличало лишь то, что неудачно вырубленную скульптуру ваятель мог выбросить, а мы такой роскоши позволить себе не могли. Даже на лыжах промокшему человеку не пройти по тундре 100 километров. А именно столько нужно было покрыть от речки Муксунки, богатой на подобные сюрпризы, до ближайшего жилья. Каждый охотник досконально знал свой маршрут, однако уберечься от этой напасти было сложно. Промерзающая река меняла своё русло, и даже если вы возвращались по своему же санному следу, все равно легко могли попасть в западню. Получая горький опыт, мы уже пятой точкой чувствовали опасность и обходили наледи. На сей раз я вмерз в километре от избушки Бича.
Место было самое безопасное на всей реке. Место глубокое. Кто мог подумать, что какой-то ручеёк, мирно журчащий среди скал, и впадающий в реку, станет для нас катастрофой ….
Славик на своём «Буране» шёл первым и торил дорогу, Я следом бережно вёз, привязанного к полу кибитки, Руководителя. Не то, что Валера был буйный, он был никакой. Мы со Славкой договорились ехать потихоньку - 30 километров в час, не больше. Смотреть на бесчувственное тело, совершающее в кибитке умопомрачительные кульбиты, было жутко. Я обязан был вернуть Светке мужа, ставшего настоящим мужчиной, а не отбивную, слабо зажаренную на печке «капельнице».
Первую ошибку, которую я совершил: поздно заметил тёмный мокрый след от впереди идущего «Бурана», на котором ехал Слава. И второе: я стал сбрасывать скорость, вместо того чтобы попытаться сойти со следа и прибавить газ. Мой железный конь захрипел и стал на дыбы …..
Главное в такой ситуации - спокойствие. Чем больше ты начинаешь буксовать - тем глубже погружаешься в ледяную кашу. Заглушив двигатель, я оттащил сани с драгоценным грузом на безопасное место. За это время Славик спилил и приволок своим «Бураном» 4 дерева. В упрощённом варианте задача состояла в том, чтобы подвести брёвна под «коня» и по ним очень быстро, боком вытянуть его из ледяного плена и, удерживая агрегат на весу, так чтобы гусеницы не касались снега, завести и дать полный газ. Не успевший замерзнуть снег вылетал из межгусеничного пространства, и вы избавлялись от возможности превратиться в дятла. Прыть нужна была тогда когда «Буран» уже достали на поверхност. Пока он в воде, ему ничего не угрожает. Ну, разве только что вы, стоя по колени в ледяной воде на освежающем ветерке, портите окружающий пейзаж своей перекошенной физиономией, отламывая замёрзшие сопли.
Да, и еще... Как и во всех серьёзных делах, при проведении спасательной операции по упрощённому сценарию, нужен был третий. Вдвоем удержать на весу извергающего из-под себя снежный понос «железного коня» - не возможно.
Подготовив аппарат к подъём,. мы извлекли из теплой кибитки тело моего руководителя, наивно рассчитывая, что на бодрящем морозце оно, замёрзнув, присоединиться к нашей утренней гимнастике. Увы!.... Разбитые в кровь губы моего горячо любимого руководителя, были растянуты в блаженной улыбке. По его лицу, превратившемуся в сплошной синяк, было явно видно, что он на связи с Космосом, и ему - не до нас. Кибитка была обита - для тепла изнутри - войлоком. Я надёжно и нежно раскрепил тело. Почему его лицо разбито?!!
Я сел на снег. Душа моя разрывалась от жалости … к себе. Мне не жалко было моей 13-й зарплаты и тех премий, которых я уже никогда не увижу. Мне уже не страшна была предстоящая встреча со Светкой и вырванные с корнем мои кудри. Предстоящее осуждение и всеобщее презрение трудового коллектива, души не чаявшего в Руководителе, тоже мало трогало меня в тот момент.
Почему в мире такая несправедливость? Хочешь сделать человеку добро, а получается, что?... Благими намерениями... и т.д. ……? Не делай никому добра!!?
Славик, заботливо прикладывая ледяную глыбу к родному до боли руководящему лицу, поведал:
- Понимаешь Лёха, я думал, что твой начальник захочет в дороге опохмелиться, ну и вложил ему солдатскую фляжку со спиртом в руки. Наверно от тряски он выронил её. Вот флягой его, бедолагу, видать по лицу и ……
Душил я Славика долго и с наслаждением. Теперь понимаю маньяков, получающих при этом оргазм. Честно сказать, я был близок к тому же.
На волне моего душевного шока, мы с перепуганным на смерть Славкой провели всю операцию по спасению «коня» за 15 минут.
«Буран» стоял на ровном льду, я лежал рядом, мокрый по пояс. Кому-то одному надо было лезть в воду. Этим кем-то, был я. Вообще-то у меня было острое желание - утопиться. Славик заварганил чая. На пол кружки кипятка – пол кружки спирта и чайную ложечку мёда - от простуды. Влил это в меня и безуспешно пытался загнать меня в проклятую кибитку. Я решил замёрзнуть заживо и завернулся в брезент, чтобы никто не видел моих слёз ….
Слава надел свои валенки на меня, залез в кибитку и начал готовить завтрак.
В это время Тело пришло в себя. Подхалим Славик - тут, как тут со своим бодрящим «анти простудным» чаем. Озирая окружающую красотищу, горы, лес, замёрзшую реку, Валера упёрся безумным взглядом в полынью.
Пожалел я, что не додавил Славика!
«Понимаешь, Валера, он сам виноват! Не надо было под падающее дерево становиться!! Вот и повредил позвоночник». И горестно вздохнув, кивнул на кучу брезента, из-под которого торчали мои ноги, Славик, деловито продолжил помешивать своё варево.
«Я ноги отморозил себе пока из реки доставал «Буран». Отказали ноженьки, не двигаются. Технике как видишь - труба. Двоих ты Валера нас не дотащишь. А Лёху, если дотащишь, может, ещё спасут». Отмороженный начал с аппетитом пожирать тушёнку.
Я тихо застонал под брезентом, в бессильной ярости.
«Да, ты не переживай, Валерик. Тут всего то километров 50 вдоль речки до Бича. Ты главное на лёд не выходи. Вон видишь,что твориться. Бери лыжики в моих нартах. А то в лесу снег такой,что даже «Буран» не может пройти. И левого берега держись, левого.За меня не переживай, я здесь дня два, может, продержусь», сказала Сволочь, жирно отрыгивая.
На деревянных ногах, с кружкой в одной руке и с лыжами в другой, стоял передо мной Валера, и плакал. Я тоже, плакал. Кибитка сотрясалась и подпрыгивала, оттуда доносились предсмертные сдавленные хрипы Славика.
«Где я?!!!!!!» - завывала тень отца Гамлета, в образе Валеры……
Из-за горы Сундук торжественно выплывало два малиновых солнца - эффект гало.
Наступало утро 1 апреля 1979 года……..
А в Южном Городе, я с охотой завязал.
Дима Керченский
Уникальность личности в мире.
-----------------------------------------
*Не "перед нами вопрос"; здесь важно, кто перед кем.
Леонид Гиршович. Суббота навсегда. "Чистый лист" "Ретро" Санкт-Петербург 2001, стр.472-473
До приезда в Южный Город я очень любил охоту и рыбалку
Дело было в конце 70х. Работал я на заводе, за Полярным кругом, в благодатном Северном Городе. В четверг после обеда под любым благовидным предлогом, я срывался с любимого производства и мчался на лодочную станцию - Валёк. Там у меня и моего напарника - Славы Быстрова, был гараж, где хранились наши «кони» - 2 снегохода «Буран». Здесь меня уже поджидал Славик. Продукты и топливо мы готовили загодя. Так что мне оставалось только переодеться, благо вся амуниция хранилась здесь же в гараже, и в перёд.
Пару слов о местной специфике. 8 марта аборигены отмечают праздник Хейро - встречу солнца. До этого - полярная ночь, т.е. света белого не видно с конца октября. Средняя температура февраля -40С. Лёд с озёр сходит на День Рыбака, в середине июля.
Охотничья избушка наша располагалась за 250 километров от города. В горах плато Путоран. Добирались сутки в один конец, с ночёвкой на «аэродроме подскока» - избушке, где жил Бич, и где мы хранили часть топлива. Бич, имени которого ни кто не знал, игнорировал строительство Коммунизма и жил в своё удовольствие на подножном корме и подаяния путников. Обычно мы выпивали с ним бутылку спирта, заправляли «коней», спали часов 5-6 и в дорогу. Добравшись до Базы, проверяли рыбацкие сети под двухметровым льдом и капканы на песца. По 100 штук каждый проверял. В воскресенье - домой.
Так мы развлекались каждые две недели.
Мой начальник - Валера Шаповалов, не разделял моего увлечения. Потому что каждые 2 недели я просил у него отгул на понедельник, а то, что меня не будет в пятницу, подразумевалось само собой. Валере приходилось своей впалой грудью, закрывать мои фактические прогулы. Кроме того, что человек он был добрый и порядочный, никакого понятия о тундре, мой начальник не имел. Его понятия ограничивались видами из окна вагона электрички 'Город - аэропорт Алыкель'. Все мои рассказы о романтике Заполярья, ничего, кроме ужаса, у него не вызывали, а мне так хотелось хоть как-то отблагодарить его. Но рыбу он не ел, шкурки пушных зверей его не интересовали, а о взятках мы в те времена и понятия не имели. Но шальная мысль не покидала мою голову. И такой случай подвернулся….
31 марта. Четверг. У Валеры день рождения.
11ч. 30 мин.
Обед, подарок, тост, 100 грамм, тост, 100 грамм, тост …..
Закончился обед, водка и моё терпение. Демонстративно я положил, как обычно, на стол руководителя заявление на отгул. Руководитель, как обычно, демонстративно выбросил его в корзину, и царственно кивнув головой - дал добро на уничтожение фауны в ближайшие 4 дня.
В порыве благодарной страсти я произнёс речь о том, что жизнь проходит, а некоторые так никогда и не видели северного сияния, из-за постоянного смога стоящего над Промышленным Северным Городом. Не видели два малиновых солнца, восходящих над заснеженными горами, в народе называемых - эффектом гало. И хотя и родились эти слабак, в Заполярье, им нечего будет рассказать об этом удивительном крае сильных людей, когда они покинут эти богом забытые края.
Руководство тряхнуло головушкой. Лысеющей - от производственных мыслей и буйной - от выпитого. Вышло из-за стола. Обняло и смачно поцеловало меня в губы. И изрекло: « Веди меня. Мой верный Дерсу Узала. Только заедем ко мне, я надену унты и меховые рукавички».
Встреча с Валеркиной женой - Светкой не входила в мои планы. Я был внесён в её чёрные списки, так как все запои мужа списывались на отсутствие моей совести.
Напрасно я убеждал именинника, что в нашем гараже можно обуть и одеть вымирающее племя нганасан со всего Таймыра. Грозился даже подарить ему сакуй - эвенкийскую одежду из оленьего меха. Ответив, что видел он мой сакуй на рифмующемся месте, руководитель, как я не упирался, используя своё служебное положение, затащил таки меня в расположение противника…..
В душе я думал, что сдам Буйного Начальника жене и получу от неё порцию пилюль. Выпьем ещё бутылку, Валера мирно заснёт на диване в ожидании гостей, а я покрытый матом и зимним загаром, опоздаю в гараж, и Славик, ожидающий меня, завершит моё моральное уничтожение. Но, всё было не так плохо, как я предполагал, всё было гораздо хуже.
Первым делом Валера обрушил антресоль с доисторическим скарбом в коридоре, разбив при этом трюмо, телефон, настенное бра и прочую мелкую утварь. Его энергией можно было запросто запитать заводскую рудно-термическую печь. К сожалению, энергия на винных парах, была направлена на разрушение семейного гнезда. Ураган пытался среди этой разрухи отыскать собачьи унты, доставшиеся по наследству от отца. И когда Валера, со счастливой улыбкой, потрясая, побитым молью унтом, поведал супруге благую весть ………………………………………………………………………….
Мы ушли быстрым, скользящим шагом, под завывание начинающейся пурги. Валера всё ещё прижимал к себе трижды проклятые унты и реквизированную с праздничного стола бутылку. Отметавший икру Славик, встретил меня анафемой и воплями, по сравнению с которыми, Светкина прощальная ария показалась мне трелями соловья. Узнав, что пижон в драповом пальто - мой друг и главное - мой Руководитель, Слава расплылся в подобострастной улыбке, ласково посмотрел на бутылку, зажатую в начальственной руке и быстренько начал шинковать закуску. Валера повернулся к печи - буржуйке, стоящей в углу гаража, и торжественно ей поведал - что едет с нами и начал решительно натягивать унты поверх модельных ботиночек. В этот миг Наполеон при Ватерлоо, напоминал жалкую тень от тени Валерика.
Без лишней суеты мы сборы закончили часов в 8 вечера. Экипированный в усиленном полярном варианте, Валера лежал мёртвым грузом в кибитке, закреплённой на санях. Там стояла самодельная печь - «капельница», внучка корейских обогревателей. В кибитке мы перевозили продукты, и было тепло, пока печь горела, там же и мы грелись - на привалах. А если ураган заставал нас в пути, то и жили в ней, периодически выбираясь через верхний люк, разгребали снег, чтобы нас не засыпало совсем. Пережидали, пока видимость не улучшится. К другим нартам крепили 100 литровую бочку с бензином, туда же грузили разные нужные железяки.
Путь наш пролегал по сети извилистых рек и озёр. Наст и более-менее ровная дорога по льду несколько сокращали путь. Реальную опасность представляли наледи на реках. На мелких перекатах 50-градусном морозе лёд промерзал до дна, на. Вода выходила сверху на лёд и снова замерзала. Попав в такую слойку, «Буран» в руках дилетанта моментально превращался в глыбу льда весом в тонну и памятник беспечности. Между резиновой гусеницей и катками набивалась ледяная каша, и как только вы вырывали нешего боевого коня из плена, всё это замерзало. После чего с помощью отвёрточки и молоточка мы в течение 5-6 часов постигали азы монументального искусства, отсекая всё лишнее. От скульпторов нас отличало лишь то, что неудачно вырубленную скульптуру ваятель мог выбросить, а мы такой роскоши позволить себе не могли. Даже на лыжах промокшему человеку не пройти по тундре 100 километров. А именно столько нужно было покрыть от речки Муксунки, богатой на подобные сюрпризы, до ближайшего жилья. Каждый охотник досконально знал свой маршрут, однако уберечься от этой напасти было сложно. Промерзающая река меняла своё русло, и даже если вы возвращались по своему же санному следу, все равно легко могли попасть в западню. Получая горький опыт, мы уже пятой точкой чувствовали опасность и обходили наледи. На сей раз я вмерз в километре от избушки Бича.
Место было самое безопасное на всей реке. Место глубокое. Кто мог подумать, что какой-то ручеёк, мирно журчащий среди скал, и впадающий в реку, станет для нас катастрофой ….
Славик на своём «Буране» шёл первым и торил дорогу, Я следом бережно вёз, привязанного к полу кибитки, Руководителя. Не то, что Валера был буйный, он был никакой. Мы со Славкой договорились ехать потихоньку - 30 километров в час, не больше. Смотреть на бесчувственное тело, совершающее в кибитке умопомрачительные кульбиты, было жутко. Я обязан был вернуть Светке мужа, ставшего настоящим мужчиной, а не отбивную, слабо зажаренную на печке «капельнице».
Первую ошибку, которую я совершил: поздно заметил тёмный мокрый след от впереди идущего «Бурана», на котором ехал Слава. И второе: я стал сбрасывать скорость, вместо того чтобы попытаться сойти со следа и прибавить газ. Мой железный конь захрипел и стал на дыбы …..
Главное в такой ситуации - спокойствие. Чем больше ты начинаешь буксовать - тем глубже погружаешься в ледяную кашу. Заглушив двигатель, я оттащил сани с драгоценным грузом на безопасное место. За это время Славик спилил и приволок своим «Бураном» 4 дерева. В упрощённом варианте задача состояла в том, чтобы подвести брёвна под «коня» и по ним очень быстро, боком вытянуть его из ледяного плена и, удерживая агрегат на весу, так чтобы гусеницы не касались снега, завести и дать полный газ. Не успевший замерзнуть снег вылетал из межгусеничного пространства, и вы избавлялись от возможности превратиться в дятла. Прыть нужна была тогда когда «Буран» уже достали на поверхност. Пока он в воде, ему ничего не угрожает. Ну, разве только что вы, стоя по колени в ледяной воде на освежающем ветерке, портите окружающий пейзаж своей перекошенной физиономией, отламывая замёрзшие сопли.
Да, и еще... Как и во всех серьёзных делах, при проведении спасательной операции по упрощённому сценарию, нужен был третий. Вдвоем удержать на весу извергающего из-под себя снежный понос «железного коня» - не возможно.
Подготовив аппарат к подъём,. мы извлекли из теплой кибитки тело моего руководителя, наивно рассчитывая, что на бодрящем морозце оно, замёрзнув, присоединиться к нашей утренней гимнастике. Увы!.... Разбитые в кровь губы моего горячо любимого руководителя, были растянуты в блаженной улыбке. По его лицу, превратившемуся в сплошной синяк, было явно видно, что он на связи с Космосом, и ему - не до нас. Кибитка была обита - для тепла изнутри - войлоком. Я надёжно и нежно раскрепил тело. Почему его лицо разбито?!!
Я сел на снег. Душа моя разрывалась от жалости … к себе. Мне не жалко было моей 13-й зарплаты и тех премий, которых я уже никогда не увижу. Мне уже не страшна была предстоящая встреча со Светкой и вырванные с корнем мои кудри. Предстоящее осуждение и всеобщее презрение трудового коллектива, души не чаявшего в Руководителе, тоже мало трогало меня в тот момент.
Почему в мире такая несправедливость? Хочешь сделать человеку добро, а получается, что?... Благими намерениями... и т.д. ……? Не делай никому добра!!?
Славик, заботливо прикладывая ледяную глыбу к родному до боли руководящему лицу, поведал:
- Понимаешь Лёха, я думал, что твой начальник захочет в дороге опохмелиться, ну и вложил ему солдатскую фляжку со спиртом в руки. Наверно от тряски он выронил её. Вот флягой его, бедолагу, видать по лицу и ……
Душил я Славика долго и с наслаждением. Теперь понимаю маньяков, получающих при этом оргазм. Честно сказать, я был близок к тому же.
На волне моего душевного шока, мы с перепуганным на смерть Славкой провели всю операцию по спасению «коня» за 15 минут.
«Буран» стоял на ровном льду, я лежал рядом, мокрый по пояс. Кому-то одному надо было лезть в воду. Этим кем-то, был я. Вообще-то у меня было острое желание - утопиться. Славик заварганил чая. На пол кружки кипятка – пол кружки спирта и чайную ложечку мёда - от простуды. Влил это в меня и безуспешно пытался загнать меня в проклятую кибитку. Я решил замёрзнуть заживо и завернулся в брезент, чтобы никто не видел моих слёз ….
Слава надел свои валенки на меня, залез в кибитку и начал готовить завтрак.
В это время Тело пришло в себя. Подхалим Славик - тут, как тут со своим бодрящим «анти простудным» чаем. Озирая окружающую красотищу, горы, лес, замёрзшую реку, Валера упёрся безумным взглядом в полынью.
Пожалел я, что не додавил Славика!
«Понимаешь, Валера, он сам виноват! Не надо было под падающее дерево становиться!! Вот и повредил позвоночник». И горестно вздохнув, кивнул на кучу брезента, из-под которого торчали мои ноги, Славик, деловито продолжил помешивать своё варево.
«Я ноги отморозил себе пока из реки доставал «Буран». Отказали ноженьки, не двигаются. Технике как видишь - труба. Двоих ты Валера нас не дотащишь. А Лёху, если дотащишь, может, ещё спасут». Отмороженный начал с аппетитом пожирать тушёнку.
Я тихо застонал под брезентом, в бессильной ярости.
«Да, ты не переживай, Валерик. Тут всего то километров 50 вдоль речки до Бича. Ты главное на лёд не выходи. Вон видишь,что твориться. Бери лыжики в моих нартах. А то в лесу снег такой,что даже «Буран» не может пройти. И левого берега держись, левого.За меня не переживай, я здесь дня два, может, продержусь», сказала Сволочь, жирно отрыгивая.
На деревянных ногах, с кружкой в одной руке и с лыжами в другой, стоял передо мной Валера, и плакал. Я тоже, плакал. Кибитка сотрясалась и подпрыгивала, оттуда доносились предсмертные сдавленные хрипы Славика.
«Где я?!!!!!!» - завывала тень отца Гамлета, в образе Валеры……
Из-за горы Сундук торжественно выплывало два малиновых солнца - эффект гало.
Наступало утро 1 апреля 1979 года……..
А в Южном Городе, я с охотой завязал.
Дима Керченский
